Слишком красиво
Премьера «Мастерской П. Н. Фоменко» завершила московский сезон
Евгений Каменькович поставил «Дом, где разбиваются сердца» Бернарда Шоу. Три года назад в БДТ эту пьесу ставил Темур Чхеидзе, она идет в новосибирском «Старом доме», по ее мотивам в 1986 году сделал фильм Александр Сокуров словом, из серьезных пьес Шоу («Пигмалион» в счет не идет) «Дом, где разбиваются сердца» в России пользуется наибольшей популярностью. Во многом это объясняется авторским определением жанра: Шоу назвал историю про странный дом капитана Шотовера «фантазией в русском стиле на английские темы».
Понять, что такое «русский стиль» для Шоу, было бы трудно, если бы он сам не объяснил это в неимоверно длинном предисловии к пьесе. «Домом, где разбиваются сердца» (по-английски звучит куда короче и выразительнее: Heartbreak House!) Шоу называет всю культурную Европу начала ХХ века, Европу благовоспитанных, праздных, обреченных на вымирание людей. Он полагает, что первыми о неминуемой гибели этого мира и этих людей заговорили русские: Толстой и Чехов. Первый «смотрел на них как на людей, отравившихся опиумом, когда надо хватать пациентов за шиворот и грубо трясти их, пока они не очухаются». Второй «был более фаталист и не верил, что эти очаровательные люди могут выкарабкаться / /поэтому он, не стесняясь, подчеркивал их привлекательность и даже льстил им».
Любя и всячески пропагандируя пьесы Чехова у себя на родине, Шоу не понимал в них одной простой вещи: к России и к своим героям Чехов относится как к больным, а на больных не кричат (эту замечательную фразу я нашел в «Записях и выписках» Гаспарова). Сам же Шоу орал на Англию изо всех сил, зычно и неутомимо. На время первой мировой войны он честно сделал перерыв. «Вы не можете вести войну с войной и со своим соседом одновременно. Война не терпит яростного бича комедии. / / Говорить правду несовместимо с защитой государства», пишет он в том же предисловии. Два первых действия «Дома» написаны в 1913 году; третье, самое короткое, в 1917-м; пьеса опубликована в 1919-м. Вот это и впрямь похоже на «русский стиль», но только это, и ничто больше.
Режиссер Евгений Каменькович прекрасно догадался, что всерьез искать в пьесе Шоу чеховские мотивы и интонации так же бессмысленно, как учить слона опылять цветы. Он нашел связь другого рода: естественную, прямую и очень важную для самого режиссера. Ироничность и жар мысли, любовь к парадоксальным обобщениям, умение строить сюжет как лабиринт с десятком ложных выходов и навязывать зрителю графически четкое, но полностью неверное представление о персонаже, комкать его, заменять другим, третьим и лишь к финалу показывать, кто кем был и чего стоил, все это оказалось очень знакомо Каменьковичу. Во всем этом классическая пьеса Шоу предвосхищает (и, по моему мнению, превосходит) пьесы Тома Стоппарда, крупнейшего драматурга современной Англии, а из последних удач Каменьковича, режиссера не очень ровного, прежде всего стоит назвать именно «Аркадию» Стоппарда, поставленную в РАТИ со студентами.
Говоря коротко, режиссер решил, что интеллектуальная английская комедия это его жанр. Возможно, он прав: природу английского юмора Каменькович чувствует очень хорошо. Единственное, что стоит уточнить: говоря об «английском юморе», мы рискуем повторить ошибку Шоу, придумавшего для своих нужд «русский стиль». Что ни говори, а между Толстым и Чеховым мало общего. Между Диккенсом и Шоу не больше.
Между Шоу и Стоппардом общего куда больше, но разница меж ними важнее, чем сходство. Меж ними, если вспомнить присказку моего дворового детства, вот какая разница: один дерется, а другой дразнится.
Евгений Каменькович, художник-сценограф Владимир Максимов и превосходный художник по костюмам Светлана Калинина сделали красивый спектакль. Временами, когда разыгрывается воображение Владислава Фролова, художника по свету, «Дом, где разбиваются сердца» становится красив прямо-таки фантастически. Усадьба старого капитана Шотовера, загримированная под корабль (резная фигура с форштевня на первом плане, окно-иллюминатор, штурвал, при помощи которого в капитанскую рубку подаются очередные порции рома), выстроена эффектно и хитроумно. Светлана Калинина всерьез восприняла слова насчет пурпурно-золотых и малиново-изумрудных халатов, вскользь звучащие в третьем действии пьесы, и сочинила нечто этакое, магически-ярмарочное: то ли перед нами сказка из 1001 ночи, то ли буйство безумных павлинов. Все это можно назвать торжеством самодовлеющей декоративности. Не агрессивной, нет, но попросту не допускающей существования чего-либо более серьезного. Однако Шоу, писавший пьесу о крахе европейского социума, отнюдь не красовался собою он был серьезен до последней степени.
Отблески авторской серьезности можно уловить в актерской игре. На «серьез», как мне кажется, внутренне нацелены Карэн Бадалов, играющий старого капитана Шотовера, Наталия Курдюбова (миссис Гесиона), молодая Наталья Мартынова (Элли Дэн): то, что они делают, содержательно, а игра Курдюбовой актрисы умной, цепкой, замечательно использующей природную резкость жеста, попросту превосходна. Стихией спектакля тем не менее остается интеллигентное баловство с чужими проблемами. То есть предчувствие общей гибели, составляющее главный смысл пьесы («Одно из двух: или из тьмы выйдет какое-то новое существо на смену нам, как мы пришли на смену животным, или небосвод с грохотом обрушится и уничтожит нас»), современного человека очень тревожит, но безнадежно устарел способ выражения, которым пользуется Шоу. В этом и проблема: стареют не мысли и чувства, стареют техники. Когда-нибудь устареет и красивая, модная техника интеллигентного баловства поскорее бы!
Понять, что такое «русский стиль» для Шоу, было бы трудно, если бы он сам не объяснил это в неимоверно длинном предисловии к пьесе. «Домом, где разбиваются сердца» (по-английски звучит куда короче и выразительнее: Heartbreak House!) Шоу называет всю культурную Европу начала ХХ века, Европу благовоспитанных, праздных, обреченных на вымирание людей. Он полагает, что первыми о неминуемой гибели этого мира и этих людей заговорили русские: Толстой и Чехов. Первый «смотрел на них как на людей, отравившихся опиумом, когда надо хватать пациентов за шиворот и грубо трясти их, пока они не очухаются». Второй «был более фаталист и не верил, что эти очаровательные люди могут выкарабкаться / /поэтому он, не стесняясь, подчеркивал их привлекательность и даже льстил им».
Любя и всячески пропагандируя пьесы Чехова у себя на родине, Шоу не понимал в них одной простой вещи: к России и к своим героям Чехов относится как к больным, а на больных не кричат (эту замечательную фразу я нашел в «Записях и выписках» Гаспарова). Сам же Шоу орал на Англию изо всех сил, зычно и неутомимо. На время первой мировой войны он честно сделал перерыв. «Вы не можете вести войну с войной и со своим соседом одновременно. Война не терпит яростного бича комедии. / / Говорить правду несовместимо с защитой государства», пишет он в том же предисловии. Два первых действия «Дома» написаны в 1913 году; третье, самое короткое, в 1917-м; пьеса опубликована в 1919-м. Вот это и впрямь похоже на «русский стиль», но только это, и ничто больше.
Режиссер Евгений Каменькович прекрасно догадался, что всерьез искать в пьесе Шоу чеховские мотивы и интонации так же бессмысленно, как учить слона опылять цветы. Он нашел связь другого рода: естественную, прямую и очень важную для самого режиссера. Ироничность и жар мысли, любовь к парадоксальным обобщениям, умение строить сюжет как лабиринт с десятком ложных выходов и навязывать зрителю графически четкое, но полностью неверное представление о персонаже, комкать его, заменять другим, третьим и лишь к финалу показывать, кто кем был и чего стоил, все это оказалось очень знакомо Каменьковичу. Во всем этом классическая пьеса Шоу предвосхищает (и, по моему мнению, превосходит) пьесы Тома Стоппарда, крупнейшего драматурга современной Англии, а из последних удач Каменьковича, режиссера не очень ровного, прежде всего стоит назвать именно «Аркадию» Стоппарда, поставленную в РАТИ со студентами.
Говоря коротко, режиссер решил, что интеллектуальная английская комедия это его жанр. Возможно, он прав: природу английского юмора Каменькович чувствует очень хорошо. Единственное, что стоит уточнить: говоря об «английском юморе», мы рискуем повторить ошибку Шоу, придумавшего для своих нужд «русский стиль». Что ни говори, а между Толстым и Чеховым мало общего. Между Диккенсом и Шоу не больше.
Между Шоу и Стоппардом общего куда больше, но разница меж ними важнее, чем сходство. Меж ними, если вспомнить присказку моего дворового детства, вот какая разница: один дерется, а другой дразнится.
Евгений Каменькович, художник-сценограф Владимир Максимов и превосходный художник по костюмам Светлана Калинина сделали красивый спектакль. Временами, когда разыгрывается воображение Владислава Фролова, художника по свету, «Дом, где разбиваются сердца» становится красив прямо-таки фантастически. Усадьба старого капитана Шотовера, загримированная под корабль (резная фигура с форштевня на первом плане, окно-иллюминатор, штурвал, при помощи которого в капитанскую рубку подаются очередные порции рома), выстроена эффектно и хитроумно. Светлана Калинина всерьез восприняла слова насчет пурпурно-золотых и малиново-изумрудных халатов, вскользь звучащие в третьем действии пьесы, и сочинила нечто этакое, магически-ярмарочное: то ли перед нами сказка из 1001 ночи, то ли буйство безумных павлинов. Все это можно назвать торжеством самодовлеющей декоративности. Не агрессивной, нет, но попросту не допускающей существования чего-либо более серьезного. Однако Шоу, писавший пьесу о крахе европейского социума, отнюдь не красовался собою он был серьезен до последней степени.
Отблески авторской серьезности можно уловить в актерской игре. На «серьез», как мне кажется, внутренне нацелены Карэн Бадалов, играющий старого капитана Шотовера, Наталия Курдюбова (миссис Гесиона), молодая Наталья Мартынова (Элли Дэн): то, что они делают, содержательно, а игра Курдюбовой актрисы умной, цепкой, замечательно использующей природную резкость жеста, попросту превосходна. Стихией спектакля тем не менее остается интеллигентное баловство с чужими проблемами. То есть предчувствие общей гибели, составляющее главный смысл пьесы («Одно из двух: или из тьмы выйдет какое-то новое существо на смену нам, как мы пришли на смену животным, или небосвод с грохотом обрушится и уничтожит нас»), современного человека очень тревожит, но безнадежно устарел способ выражения, которым пользуется Шоу. В этом и проблема: стареют не мысли и чувства, стареют техники. Когда-нибудь устареет и красивая, модная техника интеллигентного баловства поскорее бы!
Александр Соколянский, «Время новостей», 15.06.2005
- «Для каждого спектакля придумываем специальные механизмы»Елена Губайдуллина, «Сцена № 3 (2015)», 07.2015
- «Дом это про терпение»«Петербургский театральный журнал», 15.12.2014
- Рождённым в СССР посвящается. В Мастерской Фоменко прошла новая премьераМарина Мурзина, «Аргументы и факты», 12.11.2014
- Евгений Цыганов: Есть истории, от которых нельзя отказаться!Елена Смородинова, «Вечерняя Москва», 30.10.2014
- Мечтать вредноНаталья Витвицкая, «http://www.vashdosug.ru», 6.10.2014
- Пять троп «фоменок»Галина Шматова, «Экран и Сцена», 07.2014
- Руслан и ЛюдмилаЛариса Каневская, «Весь Театр», 3.06.2014
- Богатырская поэмкаАлександра Солдатова , «Экран и Сцена», 04.2014
- “Триптих” по А. Пушкину. Московский театр “Мастерская П. Н. Фоменко”Светлана Васильева, «Знамя», 11.2013
- Попытка эпитафииКсения Ларина, «Новое время (The New Times)», 17.09.2012
- Томление на перепутьеМарина Шимадина, «Эксперт», 17.09.2012
- Синеет за чертой страницыЕлена Дьякова, «Новая газета», 17.09.2012
- Вокзал. Раскладываться не стоит…Ирина Алпатова, «http://www.teatral-online.ru», 14.09.2012
- Читать носом вредноОлег Зинцов, «Ведомости», 14.09.2012
- Критический дарНиколай Берман, «Газета.ru», 12.09.2012
- Полина Кутепова крутит носомЯна Жиляева, «vtbrussia.ru», 5.09.2012
- Мастерская Петра Фоменко пригласила на свадьбуАлла Шевелева, «Известия», 16.07.2012
- «Заходите-заходите»: 105-я страница про любовьЕлена Рыбакова, «Ваш досуг», 11.07.2012
- Русский человек на deja vuРоман Должанский, «Коммерсант», 15.12.2011
- Игра в классикаМария Седых, «Итоги», 14.11.2011
- ЧепухаАся Волошина, «Петербургский театральный журнал, № 1 (63)», 02.2011
- Продолжения следуютЕлена Губайдуллина, «Энергия успеха», 01.2011
- Многоуважаемые щиИрина Алпатова, «Культура», 23.09.2010
- Колесо обозренияСветлана Щагина, «Петербургский театральный журнал, № 3 (61)», 09.2010
- Сказка, просто сказка!Александр Соколянский, «Страстной бульвар № 1 (131)», 09.2010
- Наши в ДублинеБорис Павлович, «Петербургский театральный журнал», 07.2010
- «Алиса» без лишних смысловАлла Шендерова, «infox.ru», 29.06.2010
- Борис Рыжий в театре ФоменкоМарина Тимашева, «Радио Свобода», 26.03.2010
- Бывают странные сближенья
Татьяна Круковская, «Сцена, № 2 (64)», 2010
- В ритме ДжойсаСергей Конаев, «Экран и Сцена (№ 7)», 04.2009
- Двое из Дублина«Итоги», 9.02.2009
- Театр одного романаРоман Должанский, «Коммерсант», 4.02.2009
- Хитрый УлиссАлена Карась, «Российская газета», 4.02.2009
- «Мастерская Петра Фоменко» совершила одиссеюАлла Шендерова, «infox.ru», 3.02.2009
- Пенелопа, поборовшая УлиссаОльга Романцова, «Газета», 3.02.2009
- Берег утопииДмитрий Бавильский, «Частный корреспондент (www.chaskor.ru)», 2.02.2009
- Так жить холодноЕкатерина Дмитриевская, «Экран и Сцена ╧2 (867)», 02.2008
- БесприданницаКсения Ларина, «Театрал (Театральные Новые Известия)», 02.2008
- Фоменковцы отпраздновали новосельеЛюбовь Лебедина, «Труд», 31.01.2008
- Дом Островского на Москве-рекеЮлия Черникова, «Утро.ru», 28.01.2008
- Трагедия с видом на рекуИрина Шведова, «Московская правда», 19.01.2008
- Родом из одержимыхНаталия Каминская, «Культура», 17.01.2008
- Бесприданница с Москвы-рекиОльга Егошина, «Новые Известия», 17.01.2008
- За «Бесприданницей» дали новую сценуАлла Шендерова, «Коммерсант», 14.01.2008
- Петр Фоменко ставит Островского редко, но меткоОльга Фукс, «Вечерняя Москва», 11.01.2008
- Волга впадает в Москву-рекуЕлена Дьякова, «Новая газета», 10.01.2008
- Искушение золотыми идоламиОльга Галахова, «Дом Актера», 01.2008
- Самое важноеЕлена Ковальская, «Афиша», 1.12.2006
- По волосам не плачутМарина Гаевская, «Культура», 30.11.2006
- Певица и толмачГалина Облезова, «Новое время», 26.11.2006
- Право на въезд«Итоги», 20.11.2006
- Жизненно важноеАлена Данилова, «Взгляд», 20.11.2006
- Потерянный райОльга Фукс, «Вечерняя Москва», 15.11.2006
- Кто знает про самое важное?Марина Райкина, «Московский комсомолец», 15.11.2006
- Любовь в войлочных тапкахОльга Егошина, «Новые известия», 14.11.2006
- Воздушный ШоуСергей Конаев, «Экран и Сцена», 07.2005
- Жестокие игры«Итоги», 21.06.2005
- Безопасная война половОльга Фукс, «Вечерняя Москва», 20.06.2005
- Ноющий ковчегЕкатерина Васенина, «Новая газета», 20.06.2005
- Сложная конструкцияГригорий Заславский, «Независимая газета», 17.06.2005
- Двор, где подкашиваются ногиРоман Должанский, «Коммерсантъ», 16.06.2005
- Слишком красивоАлександр Соколянский, «Время новостей», 15.06.2005
- Пробками закидалиГлеб Ситковский, «Газета», 15.06.2005
- Чаепитие на вулканеОльга Егошина, «Новые известия», 15.06.2005
- Без верхушекГригорий Заславский, «Независимая газета», 20.09.2004
- Три сестры и один сумасшедшийЕлена Ямпольская, «Русский курьер», 17.09.2004
- Условие КлеопатрыЕлена Левинская, «Театр, № 4», 10.2002
- ДиалектикаЗоя Шульман, «Ведомости», 27.06.2002
- Сестры по разумуНаталия Каминская, «Культура», 11.04.2002
- Война и мир в мастерскойМарина Гаевская, «Российские вести», 23.05.2001
- Начало романа. Сцены
Вера Максимова, «Век», 16.03.2001
- Что такое «Война и мир»?Елена Губайдуллина, 03.2001
- Парадоксы ТолстогоНадежда Ефремова, «Экран и сцена, № 11 (581)», 03.2001
- Невыразимая легкость эпопеиНаталия Каминская, «Культура», 22.02.2001
- Не до концаГригорий Заславский, «Независимая газета», 21.02.2001
- Соткано с любовьюИрина Корнеева, «Время МН», 20.02.2001
- Биография камня, реки, человекаМарина Тимашева, «Первое сентября», 23.09.2000
- Сельская сага Петра ФоменкоЛюбовь Лебедина, «Труд», 13.07.2000
- Qui pro quoЕкатерина Васенина, «Новая газета», 20.01.2000
- Один абсолютно театральный вечерАлексей Чанцев, «Театр», 2000